Лягушка

Африканская шпорцевая лягушка (Xenopus laevis) © Джузеппе Мацца

До прошлого лета у нас в морозилке лежала мертвая лягушка. Когда Банки умер, мы с Джорджем подумали, что нам следует подождать, чтобы похоронить его, пока оба наших взрослых ребенка не вернутся домой, поэтому мы положили его в пакет с застежкой-молнией и положили на бок на неглубокую полку в дверце морозильной камеры, прямо над льдогенератором. Банки стал плоским, компактным и очень скоро стал жестким, как сотовый телефон. Он идеально подошел. Мне всегда было интересно, для чего KitchenAid предназначила эту полку — она ​​была слишком узкой для любой еды, о которой я мог подумать, — но теперь мы знали. Он предназначался для хранения лягушки.

Есть два вида домашних животных — те, которых вы выбираете, и те, которые случаются с вами. Банки принадлежал ко второй категории. Он появился в нашей семье случайным образом, как домашние животные такого рода: набор для головастиков (кубический пластиковый «ареал обитания» с куполообразной вершиной, как неф собора Святой Софии, без головастика, но в комплекте с погашаемым купоном), оставленный бабушкой, ориентированной на развивающие игрушки, для внучка под елкой; комплект годами лежал на полке с игрушками; комплект, обнаруженный младшим братом внучки дошкольного возраста; головастик желанный; купон на головастика, выкупленный родителями; головастик доставлен в Нью-Йорк из Флориды в контейнере из пенополистирола; головастик, вызывающий всеобщее восхищение, за прозрачную кожу (заметно бьющееся сердце!) и удивительные метаморфозы (странные усы! задние лапы! передние лапы! хвоста больше нет!); лягушка восхищалась несколько меньше; взрослую лягушку в основном игнорировали, за исключением посещения маленьких мальчиков, которые, если у них самих не было лягушек, делали паузу, чтобы отдать дань уважения, прежде чем перейти к LEGO, и отца владельца, который, несмотря на первоначальные намерения научить сына ответственности через уход за домашними животными , закончил тем, что кормил лягушку (наггетсы для еды второго уровня, отмеренные крошечной желтой сервировочной ложкой для еды второго уровня, достаточно изысканной для феи) и, как только лягушка окончила собор Святой Софии, чистил аквариум, сначала двухгаллонный пластик, затем четырехгаллонный стакан ( непросто, потому что лягушка, покрытая студенистой слизью, требовала опасений и временного перемещения, пока аквариум опорожняли, наполняли и подкармливали дехлорирующими кристаллами, и, черт возьми, она была скользкой).

Генри, владелец лягушки, говорит, что долгое время был убежден, что дал имя Банки, но больше не уверен.

Сюзанна, старшая сестра, говорит, что она определенно назвала Банки, и Генри одобрил ее выбор.

Джордж, кормилец лягушек и чистильщик аквариумов, говорит, что Генри выбрал имя, похожее на Банки, а Сюзанна его подстроила.

Не имею представления.

Одной из важнейших характеристик домашних животных, случайно попавших в семью, является то, что их жизнь коротка. Их надежная мимолетность облегчает жизнь родителям, но усложняет жизнь детям. Первым питомцем нашей семьи, предшественником Банки, была золотая рыбка по имени Роузбелл. Джордж выиграл Роузбелл, бросая мячики для пинг-понга в чашки на уличной ярмарке в церкви Святого Антония, которая проводилась каждое лето в квартале от нашего многоквартирного дома. Сюзанна, четырех лет, с триумфом принесла Роузбелл домой в пластиковом пакете, назвала ее, нарисовала ее портрет, а когда через три дня Розбелл умерла, так сильно плакала, что ей пришлось взять отпуск из лагеря.

Но Банки не умер. Пока он был жив и здоров — а он был потрясающим игроком, — мы называли его нашей «бессмертной лягушкой». Времена года шли, хотя, возможно, и не с точки зрения Банки, поскольку он никогда не выходил на улицу. Прошел год. Пять лет. Десять. Наконец шестнадцать.

На самом деле, может быть, семнадцать, но я буду осторожен, потому что не хочу рисковать даже намеком на инфляцию резюме-амфибии. Мы все согласны с тем, что Банки было по меньшей мере год, когда мы переехали из Нью-Йорка в западный Массачусетс, его вода шумно плескалась в пластиковом аквариуме (это была фаза двухгаллона), зажатом между моими ногами, когда мы ехали на север по шоссе I-91. в нашем арендованном минивэне. Должно быть, это было для него мучительно, как шторм на море.

В нашу первую ночь в Массачусетсе, после того как мы выключили свет, я мечтательно привлек внимание Джорджа к пасторальному звуку гляделок, доносившихся в наше окно с берега реки. Он сообщил мне, что мы слушали Банки в комнате Генри через радионяню.